Главная   Читальня  Ссылки  О проекте  Контакты 

Джон Кеннет Гэлбрейт. "Экономические теории и цели общества" > Глава III Неоклассическая модель II: Государство

С неоклассической моделью отождествляется неоклассическое представление о государстве. Экономическая система функционирует в соответствии с волей, диктуемой рынком, а в конечном итоге волей потребителя. В тех случаях, когда по той или иной причине ответная реакция на это воздействие оказывается недостаточной или несовершенной, может возникнуть необходимость, чтобы правительство скорректировало такое воздействие или дополнило ответную реакцию системы таким образом, чтобы она лучше соответствовала общественным интересам. Фирмы хорошо реагируют на воздействие рынка и потребителя, когда дело касается героина, массажа и канцерогенных веществ. Такая реакция не считается желательной с социальной точки зрения, морально оправданной и здоровой, и соответственно воздействие рынка пресекается. Имеется ряд услуг, например национальная оборона, образование, защита людей и собственности, в отношении которых нельзя с уверенностью полагаться на рынок. Здесь тоже должно действовать государство.

Существует, однако, укоренившийся неоклассический тезис, что большинство экономических задач будет выполнено в соответствии с требованиями рыночного механизма. Государство играет дополняющую и регулирующую роль, и предполагается, что сторонники государственного вмешательства должны еще представить доказательства в обоснование своей позиции. По крайней мере еще совсем недавно считалось, что задачи, выполняемые государством, бесспорно, второстепенны по своим масштабам по сравнению с задачами, которые выполняются частными фирмами в ответ на требования рынка.

Если не считать отдельных неоправданных и случайных исключений, государство по мнению неоклассической теории стоит над экономической деятельностью, и в особенности оно стоит выше влияния или власти отдельной коммерческой фирмы, которая подчинена рынку и, таким образом, потребителю. Будучи ограниченной подобным образом, фирма не может быть доминирующей силой по отношению к государству. А государство, подчиняясь воле гражданина и избирателя, не может быть ответственным перед кем-либо иным.

Существует, однако, некоторое исключение. Вполне естественно, что коммерческая фирма стремится оказывать влияние на рынок, который в противном случае ее поработит. Она может стремиться к ведению тарифов, которые сократят предложение и тем самым поднимут цены на ее рынках, либо она будет добиваться, чтобы правительство поддержало своими закупками уровень ее цен. Она может стремиться к тому, чтобы правительство запретило использование каких-либо изобретений, поскольку создается угроза появления на рынке изделий лучшего качества по той же цене или аналогичных, но более дешевых изделий. Фирма может рассчитывать на поддержку или молчаливое согласие со стороны правительства в деле поглощения своих конкурентов и обретения, таким образом контроля над ценами. Экономисты неоклассической школы крайне отрицательно относятся к тарифам, поддержанию уровня цен, созданию препятствий на пути использования технических изобретений, ко всему, что напоминает правительственную поддержку или молчаливое согласие с деятельностью монополии. Все эти меры, связанные с вмешательством в рыночный механизм ради отдельной фирмы, являются классическими приемами привлечения общественной поддержки с целью обеспечения частных' интересов.

Неоклассическая модель верна своим исходным положениям даже в том, что она игнорирует. Как мы только что отмечали, считалось, что государство играет незначительную, относительно подчиненную роль в экономике в целом. Оно не являлось крупным покупателем. Услуги государства, хотя и имеющие общее значение для экономического развития, не были (в форме содействия исследованиям и разработкам или создания сети автомобильных дорог) решающими для развития конкретных отраслей. Влияние частной фирмы па правительство в том, что касается закупок ее продукции и оказания необходимых услуг, не имеющее глубоких исторических корней, не подвергалось серьезному рассмотрению. Так обстоит дело и в настоящее время.

2

За последние полстолетия в неоклассический образ государства были внесены изменения с тем, чтобы среди функций государства нашлось место потребности в осуществлении общего руководства экономикой. Такое руководство тоже рассматривается как стоящее выше конкретных экономических интересов и отражающее общие интересы общества.

До Великой Депрессии 30-х годов - десятилетия, которое оставило глубокий отпечаток на всех областях экономической мысли, - экономическая система рассматривалась всеми неоклассическими направлениями как саморегулирующаяся, точнее, самокорректирующаяся. Могли иметь место временные нарушения в функционировании, но основная тенденция системы состояла в использовании всех имеющихся в наличии и желающих добросовестно трудиться рабочих, чтобы достигнуть приблизительно максимального объема выпуска. Это происходило потому, что произведенная продукция обеспечивала доход, на который покупалась эта продукция, и этот доход был достаточен для приобретения всей выпущенной продукции.

Конечно, часть полученного таким образом дохода может быть направлена в сбережения, т. е. не израсходована. Но то, что было сбережено, будет в конце концов инвестировано, т. е. тоже израсходовано. Если бы сбережения временно оказались чрезмерными, то процентные ставки упали бы и поэтому стимулировали бы использование сбережений. В случае если спрос в какой-то момент становится недостаточным, цены падают и сниженный платежеспособный спрос может обеспечить стабилизацию рынка. Таким образом, постоянная нехватка платежеспособного спроса не может иметь места. К 30-м годам XX столетия идея, что производство само создает достаточный для себя спрос, уже больше ста лет была святой истиной в области экономики. Ее формальным выражением стал закон рынков Сэя. Принятие или непринятие человеком закона Сэя было до 30-х годов основным признаком, по которому экономисты отличались от дураков.

В соответствии с неоклассической теорией равновесие между производством и платежеспособным спросом, который обеспечивает приобретение производственной продукции, устанавливается на таком уровне, при котором все добросовестные и приносящие пользу рабочие оказываются занятыми. Если бы рабочие оказались без работы, то ставки заработной платы упали бы вследствие конкуренции из-за рабочих мест. Стало бы выгодно нанимать больше рабочих. Возможно, что вследствие более низкой заработной платы понизился бы спрос и цены. Однако заработная плата под прямым воздействием безработицы понизится в большей степени. Таким образом, падение реальной заработной платы стало бы решающим фактором в увеличении занятости. Занятость продолжала бы увеличиваться, пока все не получат работу.

В середине 30-х годов историческим достижением Дж. М. Кейнса, впоследствии получившего титул лорда, который повторил высказывания менее влиятельных теоретиков, не обладавших его престижем и не располагавших сильнейшими доводами, которые давали Кейнсу условия Великой Депрессии, явилось полнейшее уничтожение закона Сэя и тем самым иллюзии самокорректирующейся экономики. После Кейнса было признано, что в экономике может иметься недостаток (или избыток) платежеспособного спроса и что ни заработная плата, ни ставки процента не пригодны для его устранения. Сокращение заработной платы может лишь снизить платежеспособный спрос - совокупный спрос, как его стали называть, - и тем самым только ухудшать положение. Если нет достаточного спроса, то, как показал опыт депрессии, даже самые низкие процентные ставки не будут стимулировать нужного уровня инвестиций и тем самым увеличивать спрос. Стагнация будет продолжаться. Единственным ответом остается вмешательство государства.

Государство могло бы производить расходы, которые превышают его доходы от налогов и, таким образом, увеличивать спрос, когда это требуется. Оно может противодействовать процессу роста цен, когда спрос превышает имеющиеся возможности рабочей силы и производственного оборудования. Это означало бы использование налоговой политики для поддержки и регулирования экономической системы.

Кроме того, правительство могло бы управлять поступлением имеющихся в наличии кредитных средств и тем самым ставкой процента, некоторому могут быть получены эти средства. Сами по себе низкие процентные ставки не могут оказать большего влияния. Однако, являясь составной частью общей стратегии, направленной на стабилизацию, финансовая политика была бы эффективной. Хотя экономисты с большой выгодой для своего престижа используют таинственность, которая якобы окружает финансовую политику, по своей сути эта политика довольно проста. Сбережения, помещенные в банки и другие финансовые институты, разумеется, могут быть выданы в качестве ссуд.

Pазмер имеющихся, таким образом, в наличии средств можно увеличить, разрешив коммерческим банкам осуществлять займы в центральном банке: в условиях Соединенных Штатов это Федеральная резервная система. При необходимости получения займов можно поощрять с помощью выгодной ссудной (переучетной) ставки. Центральный банк может еще больше увеличить количество имеющихся у банков средств для кредитования, покупая у них государственные ценные бумаги и обеспечивая их тем самым деньгами. Если требуется сократить спрос, процесс может быть осуществлен в обратном направлении. Мы можем отметить, что активная финансовая политика превращает ставку процента в плановую или фиксированную центральным банком цену. В неоклассической модели этот момент, однако, не выделяется. И в вопросе о том, является ли ставка процента рыночной или же установленной государством ценой, допускается исключительная неопределенность.

Практическую эффективность конкретных финансовых мер обсуждают с удовольствием. Никто не может сказать, какой эффект будет иметь данное ограничение на рынке ссудного капитала, сопровождающееся повышением процентной ставки. Часто значительное ограничение в отношении кредита не оказывает заметного влияния, а затем происходит резкое сокращение займов, инвестиций и спроса, иногда приводящее к падению объема производства и занятости. Такая же неопределенность существует и в отношении реакции заемщиков на более низкие ставки процента и более благоприятные условия получения кредита. До тех пор пока такие условия не сопряжены с явно хорошими перспективами для реализации товаров или жилых домов, ничего существенного не произойдет. Частично в силу этой неопределенности мероприятия центрального банка всегда отражают коллективное мнение людей, каждый из которых в отдельности пребывает в неведении относительно непосредственных последствий своих действий. Все это, а также напряженная торжественно-мрачная ритуальная обстановка, в которой происходит обсуждение политики центрального банка, служит, и в целом довольно эффективно, для маскировки неопределенности ее последствий.

Тем не менее для неоклассической (а теперь и для неокейнсианской) модели характерна уверенность в том, что сочетание налоговой и финансовой политики приводит к установлению сравнительно стабильных цен на уровне, который обеспечивает почти полную занятость рабочей силы. Если существует безработица, она может быть ликвидирована путем принятия государственных мер, направленных на повышение спроса. Когда ликвидирована безработица, не меньшей, но противоположной по характеру опасностью становится инфляция. Ее можно предотвратить, приостанавливая расширение спроса. При достаточном умении рост цен можно остановить в условиях, когда занятость находится на удовлетворительном уровне.

Следует отметить, что этот оптимизм соответствует неоклассической точке зрения на роль рынка. Руководство экономикой осуществляется через рынок. Фирма-производитель подчинена рынку. Следовательно, если общин рыночный спрос растет, то фирмы будут чутко реагировать на это воздействие и увеличат выпуск и занятость. А если - это важный момент - спрос сокращается, они будут отвечать отказом от повышения цен или же понижением цен. Неокейнсианская и неоклассическая вера одинаковы: обе они определяются одинаковыми взглядами на власть рынка.

3

Необходимость осуществления общего руководства экономикой значительно повысила роль государства в экономической системе. Этому моменту в экономических дискуссиях не придавалось особого значения. Не считалось также, что это сколько-нибудь изменило отношение государства к потребностям экономики, которые все еще были подчинены рынку. Общее руководство экономикой продолжало осуществляться в ответ на волю граждан и ради общественных интересов.

Характер развития благоприятствовал этому взгляду. Первые меры в духе кейнсианства, принятые в 30-х годах, были с готовностью и довольно правильно восприняты как гуманная реакция на проблему массовой безработицы. Первоначально предусматривался рост государственных расходов на необходимые гражданские мероприятия правительства и тем самым повышение государственных расходов над доходами, которое увеличивало бы совокупный спрос. Выплаты по социальному страхованию тоже автоматически повышали бы спрос. Считалось, что, как только безработица будет снижена в достаточной степени, расходы тоже могут быть сокращены или же, что касается пособий по безработице, сократятся сами по себе. После этого деятельность правительства приняла бы прежние масштабы.

Эволюция кейнсианской политики шла весьма различными путями. Вместо увеличения или сокращения государственных расходов в зависимости от изменений потребностей экономики эти расходы были установлены на высоком исходном уровне. Это в свою очередь обеспечивалось путем установления налогов на доходы отдельных лиц или корпораций таким образом, что их размер увеличивался в более высокой пропорции, чем рост доходов, и сокращался в большей степени, чем уменьшались доходы. Поэтому они автоматически ограничивали или увеличивали частные доходы и расходы, т. е. автоматически оказывали стабилизирующее воздействие на спрос. И, кроме того, если требовалось, ставки налогов понижались или, что оказывалось труднее, повышались. Большие расходы означали, что роль правительства в экономике перестала быть второстепенной, а напротив стала очень большой. Однако на практике значительная часть расходов либо служила интересам частных фирм, либо шла на закупку их продукции. Ярким примером тому может служить военная продукция и другие технические изделия, которые стали поглощать внушительную долю федерального бюджета, хотя это не считалось результатом влияния заинтересованных фирм. В той мере, в какой государство осуществляло закупки оружия, это делалось ради общих интересов государства, как они осознавались гражданином и отражались и истолковывались законодательной властью для власти исполнительной.

«Мир - верховный правитель в царстве неоклассической экономики» [Н. Magdoff, Militarism and Imperialism, The American Economic Review, Papers and Proceedings, vol. 60, № 2 1970 May, p. 237].

Изоляция общего управления экономикой от вопросов, касающихся влияния фирмы, от мысли, что оно (управление) может оказаться широким комплексом мероприятии, направленных на приспособление к потребностям современного корпоративного предприятия, поддерживала веру в простые истоки идей. Такая тенденция подкреплялась разделением труда в экономической теории. Как уже отмечалось, это старая проблема. Тенденции, существующие в современных корпорациях и профсоюзах, никогда полностью не учитывались в теории фирмы, поскольку они относятся к иной области преподавания и изучения. Еще более широкая пропасть отделяет неоклассический взгляд на фирму и рынок от проблем общего руководства экономикой. Теория фирмы относится к микроэкономике; проблемы общего руководства экономикой - это макроэкономика. Каждое направление имеет свои собственные учебные курсы, преподавателей и теоретические исследования. Однако такое разделение становится бессмысленным, если макроэкономическая политика отражает интересы современной корпорации, а именно это, как мы увидим, имеет место. Тем не менее такое разделение существует, и оно помогает отвлекать внимание от влияния корпорации на более серьезные политические проблемы. Итак, получается, что в неоклассической модели отдельная личность, а точнее, как мы вскоре увидим, домашнее хозяйство, по-прежнему играют решающую роль как в частной экономике, так и в государстве.

И соответственно отсюда вытекают социальные, моральные и политические факторы, приписываемые, таким образом, обществу. Остается упомянуть еще о двух проблемах.

4

В неоклассической модели реакция фирм на спрос потребителей и государства, за одним исключением, является однородной: модель предусматривает только одну теорию фирмы. Как крупные, так и мелкие фирмы в своем развитии реагируют на воздействие рынка и потребителя. Ни у одной из них нет особой тенденции распоряжаться капиталом и действовать по своему усмотрению. Полностью подчиняясь требованиям рынка, ни одна из них не имеет достаточно сил, чтобы так поступать. Исключение составляют, как уже отмечалось, олигополия и монополия. Но и здесь инвестиции и рост все еще определяются возможностями для максимизации прибыли, которые в свою очередь определяются спросом на продукцию монополиста или члена олигополии. Разница только в том - как мы увидим, это явно не соответствует наиболее насущным задачам в наше время, - что в тех условиях, когда фирмы сильны на своих рынках, имеет место более низкий объем инвестиций, более низкий уровень применения рабочей силы и развития, чем это желательно с социальной точки зрения.

Остается возможность того, что некоторые фирмы или отрасли могут лучше использовать технику, т. е. иметь более высокие темпы технического обновления, и по этой причине иметь более высокий темп развития, чем другие. Ответ неоклассической модели на этот вопрос является двусмысленным. Она признает, что некоторые отрасли в техническом отношении более прогрессивны, чем другие, однако определенного объяснения причин этого нет. Одна система взглядов, основателем которой является И. А. Шумпетер [J. A. Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy, New York and London, Harper and Brothers, 1942, p. 81 ff.], полагает, что олигополия и монополия технически более прогрессивны, чем конкурирующие предприятия. Благодаря своим монопольным прибылям они могут больше тратить на свое техническое развитие, у них есть стимул делать это потому, что их монопольная власть позволяет им присваивать большую часть получаемых выгод. Противоположный и более распространенный взгляд состоит в том, что фирмы, обладающие монопольной властью, будут, скорее всего, отсталыми; они используют свою власть для подавления и сдерживания технического прогресса. Старая экономическая «мудрость» гласит, что монополист ни к чему так не стремится, как к спокойной жизни.

Самый распространенный взгляд, возможно, состоит в том, что технический прогресс происходит случайно. Он возникает, когда кто-то замечает потребность, которая еще не удовлетворена, или видит более удачный способ выпуска изделий или оказания услуг, который обеспечивает удовлетворение существующей потребности. (Таким образом, технический прогресс, как и все остальное, происходит в ответ на волю потребителя.) Если некоторые части экономики технически более прогрессивны, то это значит, что конкуренция вызывает большую умственную активность в некоторых областях по сравнению с другими.

5

Мы будем считать, что неоклассическая система не является описанием реальности. Ниже будут представлены соответствующие доказательства. Чем же в этом случае объясняется ее влияние на экономическую теорию? Уже отмечалось, что она выполняет инструментальные функции. Соответственно данная система содержит формулу для спокойной жизни без излишних споров. Однако это не все - у экономистов, как и у других людей, истина и собственное достоинство имеют право на существование. Неоклассическая система многим обязана традиции - она приемлема как описание общества, которое когда-то существовало. И в качестве отображения той части экономики, которую в дальнейшем мы будем называть рыночной системой, она также является в определенной степени удовлетворительной.

Кроме того, это готовая теория. Студенты приходят, чему-то их надо учить, а неоклассическая модель имеется под рукой. Она обладает еще одной сильной стороной.. Это учение допускает бесконечное теоретическое усовершенствование. С возрастающей сложностью возникает впечатление растущей точности и правильности. А по мере разрешения трудностей создается впечатление лучшего понимания. Если экономист достаточно «глубоко погрузился в свои данные и свои методы», он может проглядеть социальные последствия, - поскольку его внимание занято чем-то другим, он может даже без ущерба для сознания «поддерживать систему, которая дурно обращается с большим числом людей» [J. G. Gurley, The State of Political Economics, The American Economic Review, Papers and Proceedings, vol. 61, .№ 2, 1971, May, p. 53.].

Не следует полагать, что нынешнее влияние господствующей, или неоклассической, системы незыблемо. Нельзя допускать, чтобы связь между доктриной и реальностью была слишком далекой. Трудно поверить, что уровень развития жилищного строительства, если сравнивать его с космическими исследованиями, является проявлением воли потребителя. Никто также не верит, что имеется тенденция к выравниванию заработной платы между разными секторами экономики. Когда от веры требуют слишком много, она исчезает; доктрина же в таком случае отвергается. Это относится и к неуместным усовершенствованиям. Рано или поздно они приобретают характер игры в бирюльки [«...достижения экономической теории за последние два десятилетия впечатляющи и во многих отношениях великолепны. Однако нельзя отрицать, что есть что-то скандальное в спектакле, в котором множество людей занято усовершенствованием анализа экономических состояний, в отношении которых нет оснований предполагать, что они когда-либо имели или будут иметь место... Это неудовлетворительное и в какой-то степени позорное положение вещей». Это высказывание Ф. Х Хана, бывшего президента Эконометрического общества, приведено В. Леонтьевым в его президентском обращении к Американской Экономической Ассоциации, 1970 (см.: W. Leontief, Theoretical Assumptions and Nonobserved Facts, The American Economic Review, vol. 61, № 1, 1971, March, р. 2).]. Не удивительно, что в последние годы неоклассическая модель теряет свое влияние, особенно на молодых ученых.

Одним из следствий отказа от неоклассической модели является возрождение интереса к теории марксизма. Марксистская система в прошлом была великой альтернативой классической экономической мысли. Многие ее принципы находятся в резком противоречии с более неверными предпосылками неоклассической модели. Она признает решающую роль крупных предприятий. Такое предприятие и его владелец, капиталист, не испытывают недостатка власти.

Признаются также их более высокие технические возможности и тенденция к объединению в менее многочисленные единицы все более возрастающего размера - тенденция к капиталистической концентрации. Капиталисты не подчинены государству; государство является их исполнительным комитетом.

Как будет показано при последующем изложении, я не разделяю такую реакцию. Маркс предвидел многие тенденции капиталистического развития, однако он не обладал сверхъестественной силой, позволявшей ему в свое время предвидеть все, что в конце концов произойдет. После Маркса произошло многое, что надо принимать в расчет сейчас. Но поскольку он так долго был недоступен для честной мысли, честность и смелость теперь ассоциируются с полным признанием его системы. Это означает замену одной точки зрения на экономическое общество, которая не является исчерпывающей, другой точкой зрения. Честность и, возможно, также смелость связаны с признанием того, что существует.




К предыдущей главеОглавлениеК следующей главе