Главная   Читальня  Ссылки  О проекте  Контакты 

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава VIII. Весьма ценна возможность высказывать требования и мнения без «посредников»

Каждый государственный деятель, несущий политическую ответственность, должен постоянно и серьезно задумываться о месте человека в государстве, или, вернее, об отношении гражданина к государству. Под этим углом зрения я хотел бы хоть краем коснуться того стремления по всякому поводу создавать организации, чтобы не сказать «организационного неистовства», которое так характерно для XX века. Столь часто высмеиваемая раньше тяга добропорядочных немецких обывателей к основанию всякого рода объединений и обществ приняла новые и опасные формы. Она породила убеждение, что следует создавать лишь крупные и мощные организации, которые смогли бы внушительными политическими манифестациями подкрепить свои требования, с целью добиться капитуляции государства перед их интересами. Несомненно, что многие крупные объединения по защите своих групповых интересов и пытаются действовать по этому принципу. Подобная, необоснованно претенциозная практика, должна неизбежно привести к тому, что государство станет игрушкой в руках объединений, представляющих групповые интересы. [16]

Параллельно с этим процессом идет другой, который можно назвать почти трагическим. Опыт, приобретенный мной за те долгие годы, когда я нес ответственность за экономическую политику, показывает, что во все коллективные волеизъявления закрадываются «ошибки перевода» наихудшего рода. Те пожелания, чаяния, надежды, заботы, которые хочет выразить отдельный человек, независимо от его профессии или положения, не имеют почти ничего общего с тем, что предъявляется в виде требований организациями, которым он доверил защищать его интересы. [16]

Это утверждение можно подкрепить рядом примеров. Вспоминаются, например, результаты опроса во время забастовки по поводу вопроса об участии рабочих в управлении предприятий. На вопрос: «Почему вы бастуете?» - лишь незначительная часть опрошенных смогла дать хотя бы приблизительно верное объяснение профсоюзных требований, из-за которых была объявлена забастовка.

Подобное положение вещей распространяется не только на отношения между работодателями и служащими, и рабочими.

И в других областях мне приходилось быть частым свидетелем подобных грубых «ошибок перевода»: например, когда я беседовал с отдельными предпринимателями об их отношении к требованиям их объединений по вопросу о картелях, или когда я вел дискуссию с торговцами различных профессиональных классов или же разбирал с представителями среднего сословия их коллективные требования. И каждый раз я устанавливал, насколько мало соответствует «коллективная воля» индивидуальным пожеланиям.

О будущности демократии

Основываясь на этом опыте, я считаю, что организация лишь до тех пор может считаться не вызывающей опасений и является с государственно-политической точки зрения безопасной, пока она добросовестно старается суммировать индивидуальные представления, кристаллизуя пожелания, но не пытается проводить собственную политику силы, политику самой организации, как таковой.

Это один из труднейших вопросов, с которыми мы сталкиваемся в нашей молодой, не нашедшей еще окончательных форм, демократии. Притом, разрешение этого вопроса вовсе не входит в задачи государства. Каждый призван позаботиться о том, чтобы мы снова нашли такие формы совместной жизни, при которых каждый гражданин сознает ответственность за свою судьбу и не захочет больше скрываться в туманной анонимности, а потому не будет передоверять какому-то учреждению или организации безоговорочное право пользоваться его мандатом по собственному усмотрению. [16]

Нам нужно будить и постоянно укреплять одни из основных факторов человеческой энергии - волю к независимости и к свободе. Да я и не представляю себе, как можно быть счастливым, обезличив себя самого и доверив всецело свое будущее какой-то организации? И, наконец, я не склонен признавать, что аргументы сильнейших организаций всегда наилучшие. Сколько раз я уже говорил об этом!

Вообще, мыслить общими понятиями и даже выражать мысли общими понятиями стало дурной привычкой нашего времени. Не ужасно ли, что со стороны отдельных профессиональных групп высказывается всегда лишь одно только мнение, что всегда выставляется лишь одно - абсолютное - требование? Подобная узость бесплодна и неизбежно ведет к стерильности. Так, например, мне преподносят мнение «хозяйства», «промышленности», «торговли» и т. д. Кто же это, - спрашиваю я, - «хозяйство», «промышленность», «торговля»? Неужели мнения отдельных участников этих группировок могут быть в такой степени обобщены и урезаны, чтобы кто-нибудь был вправе говорить в единственном числе?

Если бы еще при этом допускалось, что в том или ином вопросе большинство придерживается одного мнения, а остальные другого, то это еще свидетельствовало бы о правдоподобности мнения и оставляло бы открытой возможность практических альтернатив. Но добиться единого коллективного суждения, как правило, почти невозможно, а уж тем более, когда оно преподносится с претензией быть обязательным для всех к нему причастных.

Эти замечания не следует рассматривать в качестве неблагоприятного отзыва о наших организационных формах вообще. Нужно только не терять из виду относительность подобных коллективных мнений и этим вскрыть серьезную проблему нашего общественного хозяйства, а отсюда и нашей экономической политики. Вот почему я всегда приветствую каждое, непосредственно выраженное мнение. Я очень рад, когда многочисленные граждане обращаются непосредственно ко мне с письмами, выражая пожелания, высказывая одобрение, но, разумеется, и критикуют остро отдельные планы и мероприятия.

Эти прямые откровенные высказывания часто оказывали мне ценную помощь; они, по меньшей мере, давали мне возможность следить за реакцией населения - как положительной, так и отрицательной - на явления хозяйственной жизни. Например, когда вскоре после денежной реформы 8 и 9 июля 1948 года представитель СДПГ решился заявить, что денежная реформа и вытекающие из нее мероприятия ниего не изменили (депутат Зёйферт так и сказал: «Никаких улучшений в снабжении не последовало»), - я ответил ему следующее (согласно протокольной записи Хозяйственного совета, стр. 704):

«Если предыдущий оратор утверждает, что не может быть и речи о действительном улучшении в области снабжения, тогда, милостивые государыни и государи, я не знаю, где представитель СДПГ был во время денежной реформы. Во всяком случае, не на улице. (Выкрик слева: «Плохие товары по высоким ценам!») Если вы придете в мое управление, я смогу показать вам целые горы писем от рабочих и служащих, от представителей всех слоев нашего народа; в них высказывается глубокое удовлетворение денежной реформой и проводимой мною экономической политикой (аплодисменты)».

Психологическое и политическое значение таких писем не уменьшается от того, что их можно разбить на три категории, правда, неодинаковой ценности: во-первых, письма от людей, серьезно относящихся к делу, письма в которых высказываются заботы, подлинные пожелания и серьезные предложения; во-вторых, немногочисленные, но постоянно повторяющиеся послания с «патентованными рецептами», которые, якобы, могут сразу же устранить все трудности; и наконец, письма с суждениями, высказываемыми с позиций голого отрицания и диктуемыми подчас пламенной ненавистью. Вполне понятно, что первая категория мне наиболее симпатична, и не только с деловой, но и с личной точки зрения; к счастью, она и наиболее обширна.

Для иллюстрации приведу несколько выдержек из множества писем, поступающих ко мне ежедневно. Из очень большого количества писем явствует, насколько близко принимают к сердцу миллионные массы народа сохранение устойчивости валюты и как мало шансов у теоретиков постоянной легкой инфляции найти сторонников.

Один гражданин из Кобурга в июле 1956 года писал:

«Миллионы немцев взирают на Вас с надеждой и пожеланием, чтобы Вам удалось предохранить нашу валюту и нашу экономику от угрожающей им опасности. Это нелегкая задача - в мире, разбившемся на дюжины независимых экономических районов, готовых принести свою естественную взаимосвязанность в жертву ложно понимаемому инстинкту самосохранения. Подобное же неразумное поведение можно зачастую констатировать и в нашем собственном народном хозяйстве, и это является одной из причин Вашего беспокойства за судьбы нашей валюты. И здесь действует лишь лекарство, что и во всех других областях нашей ищущей совершенства жизни: повышать осознание естественной взаимосвязи всех жизненных функций в организме мирового хозяйства».

Из Эггенфельдена в Баварии пишут 1 мая 1956 года:

«Браво, господин министр! С глубоким удовлетворением воспринял я (и все те, с кем я беседовал) Вашу речь в Мюнхене. Государственный деятель, занимающий такое общественное положение, наконец, нашел мужество высказать то, что думает каждый мыслящий человек, а именно, что очень многие в наше время потеряли чувство меры по отношению к тому, что является возможным. К сожалению, это распространяется и на ведущие круги... У всех одно на уме: жить сегодняшним днем, действовать только в собственных интересах ...»

Инженер на пенсии из Бакнанга пишет:

«... Хозяйственное чудо - инфляция! Одно я вижу и о нем слышу я много, другого страшусь. В третий раз потерять все сбережения! И что будет потом? Ведь пострадаем в первую очередь мы, маленькие люди с мелкими сбережениями. А в выигрыше останутся так называемые обладатели ценностей, люди, погрязшие в долгах, спекулянты... Еще не устоявшееся доверие к государству не вынесет столь огромной нагрузки. Инфляция - совершенно аморальное средство, обворовывание собственного народа».

Инфляция - заработная плата и сельское хозяйство

Некоторые пытаются найти причины, вызывающие инфляцию. Вот одно мнение, высказанное в письме от 30 июня 1956 года из Бад Киссингена:

«. .. По-моему, валютный вопрос находится в причинной зависимости с пособиями сельскому хозяйству, которое, к величайшему сожалению, практикуется теперь во всех цивилизованных странах. Следовательно, это аграрный вопрос, который, будучи косвенно связан с предвыборной пропагандой, служит для улавливания крестьянских голосов. Увы, кому-то мандаты кажутся важней, чем валюта».

Примечательно, что предостерегающие голоса принадлежат очень часто беженцам, напуганным трагическим опытом потери всего имущества.

Беженец с востока писал из Нёйбурга-на-Инне:

«Позволю себе предостеречь Вас, господин министр. Закамуфлированные (коммунистические) газеты, оплакивающие положение беженцев и изгнанных и клеймящие бездеятельность собственников, становятся все многочисленнее и искуснее».

Нередко выражение гнева по поводу начинающегося, якобы, развития инфляции:

«... Если бы, наконец, цены были ощутимо понижены, все порядочные люди вздохнули бы, ибо тогда постепенно стерлась бы резкая разница между нуворишами, с одной стороны, и разоренными Второй мировой войной, с другой. Давно уже пора произвести понижение цен».

А один темпераментный гражданин из Бад Эмса спрашивал в письме от 28 июня 1956 года:

«... Неужели Вы верите россказням профсоюзов, будто они не повинны в растущей дороговизне? А кто же тогда виноват? Что же, инфляция - явление природы или дело рук дураков?»

Домохозяйка из Оберменцинга писала 14 июня 1956 года:

«Мы заинтересованы, прежде всего, в том, чтобы марка сохранила в стране свою покупательную способность... Господин министр, заступитесь за всех тех, кого инфляция ввергает в горькую нужду».

Между прочим, необычно высок процент писем, приходивших из Швабии, причем большинство писем весьма обстоятельны.

Вот письмо из Вендлингена-на-Майне от 3 апреля 1956 года:

«Повсюду царит уверенность в том, что подкрадывается инфляция. К сожалению, никакие заклинания не помогают. В свободной игре хозяйственных сил дисциплина отсутствует, никто не думает всерьез о том, что надо соблюдать меру; каждая сторона - предприниматели и профсоюзы - всемерно стремятся к наибольшей выгоде, не взирая на последствия. Та же недисциплинированность царит среди потребителей. Часто покупают просто без удержу. А если и есть иногда у тех или иных доля здравого смысла, она теряется в общем водовороте. Поэтому необходимо завлечь производителей и потребителей снова на твердую почву. Это может быть достигнуто лишь путем предоставления вполне очевидных налоговых преимуществ... Нужно активно поощрять накопление сбережений, и как можно скорее освободить от налогов все доходы и имущества, которые в течение ближайших 3-4 лет будут внесены на специальный счет освобожденных от налогов сбережений...

... Рядом с хозяйственным чудом могло бы появиться сберегательное чудо».

Еще чаще, чем общая проблема устойчивости валюты, затрагиваются в письмах отдельные вопросы политики в области заработной платы и цен.

Например:

«. . . Мы хотим низких цен, ибо что нам дает повышение заработной платы, если жизнь при этом дорожает в несколько раз? К тому же это все больше обесценивает немецкую марку, а немецкий экспорт в конечном счете тормозится постоянным повышением заработной платы, что приведет опять к безработице».

В письме из Вюльмерсена от 29 марта 1956 года, спрашивали:

«... Не можете ли Вы, многоуважаемый господин министр, остановить постоянный рост заработной платы? Если нет, тогда инфляция неизбежна. Господин министр, я хочу предостеречь Вас. Будьте тверды не только по отношению к сельскому хозяйству, но и к Германскому объединению профсоюзов. Еще одна инфляция, и окончательно исчезнет всякое стремление к накоплению сбережений».

Простая женщина из Пазинга обращалась 16 мая 1956 года к министру хозяйства:

«... За 40 часов не наработаешь столько, как за 48 - и это при той же зарплате - тогда только появляется дороговизна: Торговцы взвинчивают цены, а потребитель остается в дураках. 50 лет тому назад работали с б часов утра до б часов вечера, и никто от работы не умер и не заболел. Люди были здоровее, счастливее и довольнее. И не следует все время повышать заработную плату!..»

1 июня 1956 года житель Крефельда откликнулся на мои последние выступления:

«... Если бы и работодатели, и служащие, и рабочие согласились отставить на задний план свои личные интересы ради нашей большой цели - обеспечения нашего экономического будущего и нашего социального существования... да, если бы не было словечка «если бы», а люди были бы ангелами! Но они не ангелы. И слова «общественное благо» и «солидарность» стоят далеко позади частных интересов и личных выгод. Я, право, не завидую Вам. Я восхищаюсь ангельским терпением, с которым Вы принимаете неблагодарность - плату за Вашу работу».

Поразительно, как часто критикуются требования профсоюзов о повышении заработной платы. Так, например, в письме от 3 апреля 1956 года из Ульма говорилось:

«Вы очень ясно и отчетливо изложили проблему надвигающейся инфляции, и я верю Вашим словам. Но когда снова читаешь, что профсоюзы собираются выдвинуть новые требования о повышении заработной платы, то можно быть уверенным, что профсоюз строительных работ от них не отстанет. Но стоит дать профсоюзам возможность выдвинуть требования и исполнить их, - строительство заглохнет и эти господа сами останутся без работы. Мне кажется, что нужно, наконец, покончить с этим. Может быть Вам удастся провести намечаемые Вами мероприятия до того, пока еще не будет слишком поздно? Во всяком случае, постоянное повышение заработной платы не способствует исчезновению страха перед надвигающейся инфляцией...»

Пенсионер из Куксхафена писал 17 июля 1955 года:

«Заработная плата продолжает расти... Наступает последний срок для энергичных мероприятий, если мы не хотим в один прекрасный день очутиться на грани катастрофы».

Попытка психологического похода за стабилизацию цен вызвала целый ряд писем, причем многие пишущие сообщают об эпизодах из их «личной войны» против повышения цен. Так, один торговец арматурой сообщает о переписке со своим поставщиком, из которой явствует, что этот поставщик давал ему до сих пор скидку в 33 1/3% на отдельные детали. Далее в письме поставщика указывалось:

«Нам сообщили, что Вы за последнее время использовали эту скидку для разных льгот рядовым покупателям. Настоящим мы доводим поэтому до вашего сведения, что впредь сможем давать вам скидку для перепродажи только в размере 22%».

Торговец, получивший это письмо, просит вмешаться, ибо «подобное мероприятие неизбежно приведет к повышению цен для конечного покупателя».

Одно из объединений немецких врачей сообщало 11 июня 1956 года:

«Ежедневно до нас доходят новые прейскуранты, отражающие чувствительное повышение цен. Мы уверены, что об этом росте цен до Вас едва ли доходят сведения, так как закупщики в этом секторе промышленности - ... предприятия оптовой и специальной торговли - не протестуют против повышения цен по той причине, что одновременно с ним увеличиваются предоставляемые им скидки. Такова близорукость предпринимателей, которые за прибылями сегодняшнего дня не видят, чем это кончится; наоборот, они радуются инфляционным тенденциям, оживляющим дела и удерживающим население от накопления долгосрочных сбережений».

Не все обиды обоснованы

Разумеется, сами потребители не всегда проявляют то чувство ответственности, которого следовало бы от них ожидать. Один гражданин из Леннепа жаловался, что ему пришлось заплатить за починку сиденья стула и ручки на плетеной корзинке 50 нем. марок, и заклинает мое министерство и меня, что пора, наконец, снова ввести ограничения цен. Из последующей переписки явствовало, что здесь была проявлена величайшая беззаботность. Как можно было давать заказ на починку совершенно незнакомому проезжему ремесленнику, не справившись даже предварительно о цене, которую придется заплатить? И подобных примеров можно привести множество.

Мой призыв не принимать любую запрошенную цену вызвал многочисленные отклики. Так, один клиент Немецкого общества спальных вагонов и вагонов-ресторанов сообщил мне в письме от 14 мая 1956 года подробные сведения о недавно произведенном повышении цен, что дало моему министерству повод вступить с обществом в переговоры, увенчавшиеся успехом.

В другом письме один инженер из северной Германии рассказывал, как он справлялся о цене темных очков одной определенной фабричной марки в разных магазинах и установил разницу в ценах от 2,5 до 6 нем. марок.

Владелец одного небольшого предприятия со средним годовым оборотом в 60.000 нем. марок сообщал, что он «не повысил цен, несмотря на троекратное вздорожание сырья». «Я считаю, что объединение всех коммерсантов, честно поддерживающих Ваши устремления, могло бы быть Вам полезным».

Магазин готового платья в Баварии прислал объявление и листовку, распространявшиеся им в сотнях тысяч экземпляров. В них всем клиентам гарантировались цены с 1 ноября 1955 года до Пасхи 1956 года:

«Кто-то должен начать - это потребовал немецкий министр хозяйства Эрхард от ответственных хозяйственников во время заседания Бундестага в Берлине. Он имел в виду прекращение повышения цен! Наша фирма берет на себя почин. Мы обязуемся до Пасхи 1956 года не повышать цены на женскую и детскую одежду».

Один гражданин из Билефельда переслал мне 1 апреля 1956 года починенную оправу для очков вместе с письмом починочной мастерской, из которого явствует, что за починку была назначена цена в 6.50 нем. марок.

«Обращаюсь непосредственно к Вам, как к управляющему хозяйством. Прежде всего приношу Вам, уважаемый господин министр, мою сердечную благодарность за проделанную Вами работу по восстановлению нашего отечества. Вам, безусловно, лучше, чем кому-либо, должно быть известно, куда приведет нас - правда, медленно, но верно - эгоизм наших дельцов, жажда наслаждений широких слоев народа, в особенности же тех нуворишей, которые бессовестно спекулируют на бедственном положении своих соотечественников .. .»

Из многих писем видно, насколько целесообразно, чтобы каждый участник хозяйственного процесса критически относился к ценам, отказывался принимать их на веру. Последующее письмо служит тому примером. Отправитель, проживающий в Хеймбах-Вейсе, заказал какой-то клапан, каковой и был ему доставлен вместе со счетом в 74,20 н. м. После тщательной проверки, в ходе которой велась переписка с фабрикантом, выяснилось, что нормальная цена клапана «в розничной продаже должна быть на уровне 35,40 н. м„ но не свыше 40 н. м.». Далее он пишет:

«После того, как я узнал эту цену от фирмы, а поставщик продолжал настаивать на цене в 74,20 н. м., я отказался платить и вернул ему клапан».

Один вюртембержец из Лангенау в середине марта 1956 года обращал внимание на то, что продавцы все чаще прибегают к «аргументу»: «Покупайте, ибо цены повысятся!» И есть немало бессовестных людей, которые распространяют этот в высшей степени вредный «аргумент».

Но часто бывает и так, что отдельные граждане ошибаются в своих жалобах и основывают обвинения на собственных заблуждениях. Так, один житель Людвигсбурга жалуется, что цена на лезвия для бритв одной известной фирмы поднялись с 1,50 н. м. до 2,00 н. м. Он вопрошает: «Неужели нельзя тут ничем помочь; ведь иначе наши сбережения будут таять, никто не станет вносить денег на книжку».

Этот случай - равно как и ряд других аналогичных случаев - был по моему распоряжению тщательно расследован. По данным этой, пользующейся мировой известностью, фирмы лезвий для бритья, подтвержденным подлинниками расценочных листов, выяснилось, что никаких изменений цен произведено не было, напротив, цены оставались неизменными с 1949 года.

Другие жалобы могут быть удовлетворены. Так, один домовладелец из Вестфалии заявил протест против повышения платы за чистку дымохода с 3,62 н. м. на 5,53 и. м. Помогло вмешательство «регирунгспрезидента» в Мюнстере. Оказалось, что тарифная плата за чистку дымоходов была самовольно превышена районным трубочистом. Переплаченные деньги были возвращены.

По аналогичной причине один восторженный приверженец Кнейпа, из Ашаффенбурга, прислал 11 мая 1956 года длинное письмо, в котором он смело выступает против «недавнего чрезмерного подорожания целебных средств Кнейпа».

Много писем говорит о скрытых изменениях цен. Так, один клиент, годами покупающий один и тот же сорт таблеток, с возмущением сообщает, что количество таблеток в нормальной коробке неожиданно уменьшилось с 51 до 40. Переписка моего министерства с фабрикантом, изготовляющим эти таблетки, привела к тому, что фабрикант открыто признал, что для сохранения своей клиентуры он предпочел пойти на скрытое 20-процентное подорожание вместо того, чтобы прибегнуть к повышению цены, в данном случае неизбежному.

Понижение таможенных пошлин популярно

Аграрная политика, или, вернее, критическое отношение к требованиям «зеленого фронта», служит постоянным поводом для реакций со стороны населения. Количество писем, посвящаемых этой проблеме, необычайно велико. Несколько примеров:

«Господин профессор, доктор Эрхард! На Вас обращены взоры широких народных масс! Просим Вас, ведите бескомпромиссную борьбу с Вашими врагами, которые противодействуют Вашим усилиям снизить цены и стремятся, наоборот, поднять их».

Домохозяйка пишет:

«... С огромной радостью узнали мы, домохозяйки, из газет о Вашем намерении добиться снижения цен на продукты питания... Добиться снижения цен не так уж трудно, и нужно начинать, по-моему, с сельского хозяйства. Следовало бы проверить размеры прибылей мясников, молочников и торговцев. Цены на убойный скот время от времени понижаются, а цены на мясо и колбасу остаются неизменными. Зато каждый мясник разъезжает в своем «Опель-капитэн» или «Мерцедес» ... Господин министр, снижением цен Вы приобретете неоценимые заслуги, и мы, домохозяйки, будем Вам особенно благодарны.

Желаем Вам успеха!»

С возмущением отзывается один гражданин из Штутгарта-Дегерлоха на неудачу первоначального плана, который предусматривал, что 30-процентное снижение таможенных пошлин распространится и на сельское хозяйство:

«В результате, как всегда, пострадает потребитель; это испытанное средство свалить всю тяжесть на него. Собаки всегда кусают последнего в ряду!»

На ту же тему высказывается архитектор из небольшого местечка в Оденвальде:

«К вопросу о 30-процентном снижении таможенных пошлин разрешите мне сообщить Вам из собственного опыта следующее: у меня есть дача в .., деревне с ... домами. Известно, что этот район северного Оденвальда слывет за бедный. Тем не менее почти каждый второй крестьянин этой деревни возвел за последние четыре-пять лет новые хозяйственные постройки и дома и - это можно только приветствовать - обзавелся всяческими хозяйственными новшествами. А каждый крестьянский сын приобрел себе мотоцикл... Я от всего сердца радуюсь успехам этих крестьян, с которыми у меня лично отношения превосходны, но, с другой стороны, совершенно не понимаю воплей о том, что сельское хозяйство якобы находится на краю гибели и не сможет выдержать снижения пошлин».

Конечно, скептические замечания раздаются не только по адресу сельского хозяйства. Во время переговоров о снижении таможенных пошлин на сельскохозяйственные продукты поступает возмущенная телеграмма:

«Избиратели-крестьяне резко протестуют против намеченного снижения пошлин на ввоз сельскохозяйственных продуктов. Подобное мероприятие ударяет всей силой по сельскому хозяйству и сводит на нет эффект «зеленого плана». Мы требуем, чтобы Вы отказались от тех пунктов Вашего проекта, которые касаются сельскохозяйственной продукции».

Подробный ответ, адресованный обоим лицам, подписавшим телеграмму, не смог быть доставлен по назначению, несмотря на все усилия почты, несмотря на запросы в адресном столе и различных профессиональных учреждениях.

Такие протесты вызывали контрпротесты. Так, мне телеграфировали:

«Потребители всей страны, в особенности домохозяйки, которым канцлер советует считать каждый пфенниг, горячо приветствуют намеченное снижение таможенных пошлин и требуют сохранения всех пунктов Вашего проекта. Давно пора принять меры, которые, наконец, смогут остановить постоянное повышение цен... Не поддавайтесь протестам сельскохозяйственных кругов. У них есть свои заботы и трудности, но они, во всяком случае находятся в лучшем положении, чем миллионы людей со средними, незначительными и совсем

Художник-оформитель из Франкфурта пишет 26 июня 1956 года без обиняков:

«Мы с восхищением следим за Вашей деятельностью, но мы были огорчены Вашей уступчивостью в переговорах. Вы увидите, что народ и дальше останется недовольным».

13 мая 1956 года дошел до министерства вопль из Рейнберга. Рейнской области:

«... Большие хозяйственные успехи, достигнутые за последние 8 лет, были возможны потому, что народ Вам оказывал доверие... Ведь существует много средств борьбы с дороговизной. Почему Вы не снизите таможенные пошлины? Почему вооружение проводится таким бешеным темпом, почему не тормозится строительная деятельность государства, земель и общин?.. Господин министр, мы надеемся, что Вам и правительству удастся сохранить стабильность валюты».

18 июля 1956 года один мюнхенец так выражает свое возмущение неудавшимся снижением таможенных пошлин:

«... Непостижимо, как начатая Вами акция по снижению таможенных пошлин могла окончиться крахом. Дело выглядит так, как будто все ключевые позиции заняты представителями сельского хозяйства или во всяком случае людьми, для которых повышение цен ничего не значит и которые, возможно, даже зарабатывают на этом ...»

Некоторые корреспонденты не обходятся без предостережений. Так, 2 июня 1956 года один гражданин из Штутгарта, который «с возрастающей озабоченностью» следит за моими усилиями, призывает меня

«... предохранять немецкое хозяйственное чудо от судьбы многих других чудес. Почему Вы не действуете энергичнее? Разве стабильность цен не является основной предпосылкой благосостояния?.. Я думаю, господин министр, что у некоторых хозяйственников нет той социальной совести, на которую Вы рассчитываете. Не думайте о предстоящих выборах в Бундестаг, обеспечьте лучше себе место в истории немецкого народа. Проводите в жизнь энергично и последовательно Ваши идеи, которые миллионы немцев считают верными. Наша демократия, если она хочет отстоять себя, требует сейчас твердой руки».

При этом общественность зачастую не замечает, что в правительстве существуют границы компетенции, и что министр хозяйства не может нести ответственности за все значительные события в области экономики. Так, один штутгартец писал 27 марта 1957 года:

«Я прочел в газете, что часовая зарплата строительных рабочих с 1 апреля 1956 года будет снова увеличена на 8 пф. Я в отчаянии! Эта проклятая, подкрадывающаяся третья инфляция. Куда все это ведет? Знаете, господин министр хозяйства, это - открытый обман».

В другом письме также игнорируются вопросы боннских компетенции:

«... Уже сегодня тысячи семейств не могут угнаться за высокими ценами на молоко для их детей, а цены эти должны еще подняться. Подобный замысел просто безответственен и означает, что последующие затем требования о повышении зарплаты повлекут бесконечный рост цен».

Очень недвусмысленно письмо от 6 марта 1956 года:

«Многоуважаемый господин министр! Вы обещаете нам некоторое снижение цен. До сих пор мы этого не почувствовали. Напротив, некоторые цены поднялись. И, к сожалению, некоторые министры. Ваши коллеги, противодействуют Вашим усилиям. Неужели мы докатились снова до времен третьего рейха? Это не может кончиться добром».

11 июня 1956 года один житель Эйскирхена внес радикальное предложение для прекращения споров о конъюнктуре. Он предлагает «объединить министерства народного хозяйства, финансов, социального обеспечения и транспортного в одно единое министерство».

О Бразилии, бумаге и золотых монетах

Зачастую письма касаются и деталей. Например, группа бразильцев и бывших немцев, эмигрировавших в Бразилию, писала в конце 1955 года из Санта Катерина, Бразилия:

«Из членов правительства там, в Германии, во многих отношениях Вы нам нравитесь больше всех, хотя бы потому, что являетесь, абсолютным поборником свободы. Мы были стопроцентно на Вашей стороне, когда Вы решительно выступили против попыток создания картелей и концернов ... Монопольный капитализм против свободы; когда группа соотечественников эксплуатирует других, это противоречит свободе. Но вот уже несколько лет мы задаем себе вопрос: неужели Эрхард не замечает, что группы бастующих рабочих поступают точно так же, когда они угрозой массовой забастовки хотят добиться более высокой заработной платы. Раз подавляются картели, то должны подавляться и забастовки».

Другой корреспондент нападает на высокие цены на мясо:

«... Господин министр хозяйства! У меня есть в Брюсселе родственники, мясники-оптовики, которые поставляют свежую свинину по цене 1,50 н. м. за килограмм с доставкой до границы у Аахена. Пожалуйста, господин министр хозяйства, помогите мне установить контакт с крупными закупщиками-оптовиками. Тогда все жители Западной Германии, даже при небольшой заработной плате, смогут купить себе свинину».

Нет, конечно, недостатка в письмах, предсказывающих конец мира, как следствие какого-нибудь непопулярного мероприятия. 12 мая 1956 года один фабрикант из Падербориа писал:

«Если для торможения чрезмерно повышенной конъюнктуры необходимо прибегнуть к сокращению кредитов, то это нужно делать очень осторожно, этапами. Внезапные меры вызовут катастрофу... Путь, которым мы шли до сих пор, ведет неизбежно к коммунизму».

Нередко высказывают свое мнение по актуальным вопросам люди с именем и положением. Так, например, 14 января 1956 года председатель правления одного известного завода писал мне:

«Я был бы очень рад получить от Вас совет: какую позицию должна занимать промышленность? Она с трудом борется за свое существование, и ей приходится бороться также и против совершенно непонятной политики цен, практикуемой предприятиями, поставщиками деталей для основных заводов. Эти предприятия, как показывают последние опубликованные балансы, работают с очень большими прибылями. Безответственно пытаться вернуть свои капиталовложения путем завышенных цен».

Стремление к упрощению администрации проявляется постоянно и нередко в самых разнообразных и неожиданных вариантах. Один зубной врач из Гиссена прислал мне три бюллетеня Федерального союза противоздушной обороны, элегантно отпечатанных на дорогой бумаге и рассылаемых в дорогих конвертах. Приславший мне их врач пишет:

«Создается, к сожалению, впечатление, что настойчиво рекомендуемые нам меры экономии и хозяйственной дисциплины не распространяются на официальные учреждения и ведомства».

Наряду с протестами и критическими замечаниями приходят письма с выражением признательности. Помимо ценных предложений, которые они зачастую содержат, в них высказывается и не мало поощрения. Вот что говорилось в письме из Штутгарта от 24 мая 1956 года:

«Глубокоуважаемый господин министр! Разрешите мне выразить Вам мою глубокую признательность, почтение и восторг перед Вашими мероприятиями, действиями и непоколебимой волей. Прошу Вас, не делайте только никогда из того факта, что Ваши намерения встречают сопротивление, заключений, которые шли бы вразрез с общими интересами. По поручению большой группы лиц, остаюсь Ваш ...»

8 мая 1956 года во время дискуссии по вопросу о целесообразности мероприятий Банка немецких земель (ныне он переименован в Федеральный Банк. - Прим. перев.) один штутгартец заявил:

«Я очень надеюсь, что Вам удастся, в сотрудничестве с Банком немецких земель, удержать в руках бразды правления и повлиять на то, чтобы Банк немецких земель скорее усилил, чем ослабил, свою ограничительную политику».

21 ноября 1953 года житель Кёльна писал:

«Прочел в газете Вашу речь на собрании Общества социального рыночного хозяйства. Нет никакого сомнения в том, что Ваша деятельность сыграла наибольшую роль в успехе выборов. Желаю Вам с таким же мужеством бороться за распространение тех принципов, которые Вы требуете для свободной конкуренции, и в административном аппарате. Ибо хозяйство, которое развивается в условиях сильнейшей конкуренции, не может нести на себе тяжесть громоздкого аппарата администрации».

Фабрикант из Ремшейд-Леннепа сообщал 30 апреля 1956 года:

«... Не будет лестью, если я скажу, что хозяйственные круги убеждены в том, что Вы со своим делом справляетесь неплохо. Я бы не хотел занимать Вашу «должность». Я наблюдал за Вами недавно по телевидению и мне кажется, что Вы, может быть, слишком добродушны. Поэтому было бы лучше, если бы Вы иначе относились к Вашим противникам».

22 февраля 1956 года один житель Баушлотта около Пфорцхайма писал по поводу моих увещеваний хранить чувство меры:

«Недавно я прочел, что Вы предостерегаете против новой волны недовольства всех слоев немецкого общества. Можно только приветствовать эти Ваши достойные внимания мысли . .. Считается почему-то политически неумным говорить о нужде на собраниях представителей промышленности, ремесел и торговли, в то время, как перед зданием, в котором происходят эти собрания, стоят дюжины «Мерцедесов-300». Я ничего не имею против богатства, но считаю крайне неуместным все время только причитать и ругаться. Но, к сожалению, как раз те круги, которые извлекли наибольшую пользу из гигантского хозяйственного подъема, не хотят нести никакой ответственности за судьбу государства. Наоборот, они готовы продать черту душу, если только на этом можно заработать ...»

Среди огромного числа пишущих есть неизбежно и лица, считающие себя еще и теперь крайними националистами. «Радикально-социальная партия свободы» заявляла 31 марта 1956 года (из Мюнхена):

«Многоуважаемый господин министр! Вы может быть и разбираетесь в сортах сигар, но что Вы ничего не понимаете в валютно-политических делах и в том, как устранить квартирный кризис, доказано Вашим прошлым».

При изобилии писем не обходится и без курьезов. Так, один большой магазин розничной торговли в одном западногерманском городе прислал мне без «комментариев» несколько кульков, в которые упаковываются товары. На кульках отпечатано: «Эрхард прав! Многие цены снизились бы, если каждый всегда выбирал бы при своих закупках только товары, которые предлагаются по самым выгодным ценам. Значит это зависит от Вас!»

Многие корреспонденты обращаются с предложениями такого рода:

«Государственный банк должен отчеканить миллиард золотыми монетами и ввести его в оборот при выплате зарплаты, изъяв одновременно из обращения миллиард бумажными деньгами. Золотые монеты будут сразу же припрятаны и уменьшат таким образом покупательную способность на целый миллиард».

Один берлинец заканчивал свое письмо от 14 июля 1956 года следующими знаменательными замечаниями:

«Я получил ответ Вашего уполномоченного на мое письмо к Вам и сердечно Вас благодарю. Хотя этот ответ в весьма малой степени отвечает моим ожиданиям, я все же испытываю удовлетворение от того, что, - вопреки тому, что рассказывают, - письма, адресованные министру, не попадают в корзину для бумаг в его передней.

Впредь я буду категорически протестовать против подобных утверждений».




К предыдущей главеОглавлениеК следующей главе