[См. кн. VI, гл. II. ]

§ 1.Как ни велика была нищета народа Англии в начале прошлого века, страны континента были еще беднее. В большинстве из них население было редким, поэтому продукты питания — дешевыми, однако при всем при том оно недоедало и не могло обеспечить себя деньгами и материальными ресурсами. Франция, после ее первых побед, надолго обеспечила себя, заставив другие страны платить контрибуцию. Однако страны Центральной Европы не могли содержать свои армии без помощи Англии. Даже Америка со всеми ее ресурсами и энергией не была богата и не могла снабжать армии континента. Экономисты искали объяснения этому и нашли, что главным является накопленный Англией капитал, который, хотя и невелик по теперешним меркам, был намного больше, чем у любой другой страны. Другие государства завидовали Англии и стремились следовать за ней, но были не в состоянии сделать это — отчасти по другим причинам, но главным образом потому, что не обладали достаточным капиталом. Их годовой доход был необходим для непосредственного потребления. В них не было значительного класса людей, располагающих крупными запасами богатства, которое они могли бы не потреблять сразу, а направить в производство машин и других вещей, способствующих труду и позволяющих ему производить более крупные запасы товаров для будущего потребления. На доводы этих экономистов налагали свой отпечаток повсеместная — даже в Англии — нехватка капитала, растущая зависимость труда от помощи машин и, наконец, недомыслие некоторых последователей Руссо, говоривших трудящимся классам, что им будет лучше вообще без капитала.

Впоследствии экономисты обратили особое внимание на то, что, во-первых, труду требуется поддержка капитала, т. е. хорошая одежда и другие вещи, которые уже производятся, и во-вторых, что труду требуется помощь капитала в форме заводов, запасов сырья и т. д. Рабочий мог, конечно, создать собственный капитал, но фактически это редко могло быть нечто большее, чем незначительный запас одежды и предметов домашнего обихода, а также, может быть, небольшого числа собственных инструментов; во всем остальном он зависел от сбережений других людей. Рабочий получал одежду, готовую для носки, хлеб, готовый для еды, или деньги, на которые мог это купить. Капиталист получал намотку шерсти в мотки, возможность ткать из мотков сукно или пахать землю и только в некоторых случаях — товары, готовые к использованию: пальто, которое можно надеть, или хлеб, готовый для еды. Это, несомненно, важные исключения, но обычная сделка между нанимателями и наемными работниками состоит в том, что последние получают товары, готовые для непосредственного использования, а первые ~ помощь в изготовлении товаров для последующего их использования. Экономисты выражали это, говоря, что любой труд нуждается в поддержке капитала, принадлежащего рабочему или еще кому-либо, и что когда кто-нибудь работает по найму, то его заработная плата, как правило, авансируется ему из капитала нанимателя, авансируется — значит выплачивается, не ожидая, пока товары, в производстве которых он занят, будут готовы для потребления. Эти простые положения немало критиковали, но ни один из тех, кто понимал их в том смысле, какой в них заложен, не отрицал их.

Экономисты постарше продолжали, однако, говорить, что сумма заработной платы ограничена суммой капитала — положение, которое нельзя доказать и в лучшем случае можно считать неряшливостью речи. Нам предлагается думать, что общая сумма заработной платы, которую можно выплатить в данной стране в течение, Скажем, года, — это фиксированная сумма. Если, угрожая стачкой или иным способом, какая-то группа рабочих добивается повышения заработной платы, то это якобы означает, что другие группы рабочих должны потерять сумму, в точности равную общему выигрышу данной группы. Возможно, те, кто так говорил, думали о сельскохозяйственном продукте, величина которого определяется единственным урожаем в год. Если вся пшеница, выращенная в этом году, определенно съедается до следующего урожая и если никакое ее количество нельзя импортировать, тогда действительно при увеличении чьей-либо доли остальные теряют ровно столько же. Но это не доказывает положения, что заработная плата, которую можно выплатить в данной стране, ограничена суммой ее капитала — концепции, получившей название "вульгарной теории фонда заработной платы". [Эти три абзаца воспроизводятся из газетной статьи, написанной для Cooperative Annual и перепечатанной Report of the Industrial Remuneration Conference в 1885 г. В этой статье содержится очерк центральных моментов первых двух глав кн. VI.]

§ 2. Как уже отмечалось (кн. I, гл. IV, §7), под общим влиянием Конта, социалистов и основных веяний в общественном мнении Милль в свои последние годы обратился к человеческому фактору в экономической науке — противостоящему механическому. Он хотел привлечь внимание к влиянию на человеческие традиции и привычки небывалых усовершенствований общества и постоянных изменений в человеческой натуре, согласившись с Контом, что предшествующие экономисты недооценивали ее подверженность воздействиям. Именно это желание давало главный импульс его экономическим исследованиям во вторую половину его жизни в отличие от того времени, к которому относится его "Essays on Unsettled Questions", и это оно побудило его расчленить распределение и обмен и доказывать, что законы распределения зависят от "конкретных человеческих институтов" и должны постоянно совершенствоваться по мере того, как навыки чувствования, мышления и деятельности человека переходят из одной фазы в другую. Таким образом, он противопоставлял законы распределения законам производства, которые, как он считал, покоятся на незыблемой основе материальной природы, и законам обмена, которые он наделял чем-то очень похожим на универсальность математики. Иногда, правда, он говорил, что экономическая наука состоит главным образом из анализа производства и распределения богатства, и давал, таким образом, повод думать, что он считает теорию обмена частью теории распределения. Однако тем не менее он отделял их друг от друга: распределение он рассматривает во второй и четвертой книгах, а обмену посвятил кн. III (см.: